10 лет уральской экономики: 2008 — 2018

17:42, 6 марта 2020

Аналитический центр «Эксперт» и Институт экономики и управления УрФУ представляют доклад об итогах развития экономики Урала в 2008 — 2018 годах.

Исследование отвечает на два глобальных вопроса: стал ли регион богаче и технологичнее. Бонус: макропрогноз до 2025 года.

«Потерянное десятилетие» — так многие отечественные экономисты называют период с 2009 по 2018 годы. И у них есть для этого веские основания. Российский ВВП за это время увеличился всего на 8,5% (в то время как с 1999-го по 2007-й он почти удвоился). То есть в среднем экономика страны ежегодно прирастала менее чем на 1%. Как иронизировал известный ученый Яков Паппэ, динамику валового продукта от 0 до 2% замечает только статистика. Чтобы позитивный настрой перекинулся на бизнес, нужно 2 — 5%, а людям требуется и того больше — 5 — 8%.

Столь разочаровывающий итог можно объяснять и мировым экономическим кризисом 2009-го, и собственным кризисом 2015-го, и санкциями. Но это слабые аргументы.

В 2009-м страна ушла в глубокий минус во многом из-за собственных системных проблем. «Эксперт РА» к ним, например, относит гипертрофированную роль государства, зависимость от цен на нефть и внешних рынков капитала, груз неэффективных предприятий, рост зависимости бизнеса и населения от бюджета, низкую конкуренцию, неэффективные институты, высокую инфляцию.

2015-й, как считает экономист Игорь Николаев, тоже был совсем не обязательным. Да и санкции — едва ли можно назвать не зависящими от нас обстоятельствами.

Так или иначе, но Китай, например, за десятилетку прирос на 115%, а соседний Казахстан — почти на 50% (пусть сравнения не слишком релевантные, однако задуматься они заставляют).

Еще один показатель, о котором сегодня часто говорят, — реальные располагаемые денежные доходы населения. С 2014 по 2018 годы они перманентно снижались. Это настолько портило картину экономическим властям, что они в какой-то момент решили, во-первых, поменять методику расчета, а во-вторых, публиковать информацию о благосостоянии граждан только раз в квартал. Итог — в третьем квартале 2019-го доходы населения (за вычетом обязательных платежей) в годовом выражении увеличились разом на 3%. Такого взрывного роста не наблюдалось с 2014-го.

Если же мы вернемся к периоду в десять лет, на этом промежутке доходы жителей страны увеличились лишь на 6,5%. В среднем — 0,65% в год. Близко к статистической погрешности.

Заметим, что число бедных (официально — людей с доходами ниже прожиточного минимума) с 2008 по 2018-й практически не изменилось. В конце 2008-го их было 19 млн, 2018-го — 18,9 млн. В 2012-м эта цифра снижалась до 15,4 млн, и, казалось, что дальше будет только лучше. Однако тренд оказался краткосрочным.

Обратимся к корпоративному сектору. По инвестициям в основной капитал Россия за десять лет приросла на 6% (для одного года это был бы неплохой показатель). Доля вложений в ВВП по итогам 2018 года составила 20,6%, а в 2008-м была 22,3%. Напомним, что по «майским» указам 2012-го к 2015-му показатель должен был достичь 25%, а к 2018-му —27%. Очевидно, что план провален. Теперь 25-прцоентную планку в правительстве намерены «взять» в 2024-м.

— Для этого нам нужно справиться с тремя задачами, — говорил на апрельской конференции НИУ ВШЭ Антон Силуанов. — Во-первых, создать возможность для накопления ресурсов, во-вторых, снизить риски их вложения и, в-третьих, обеспечить достаточный уровень конкуренции. Деньги у компаний есть: в 2018 году они получили рекордную совокупную прибыль. И сейчас самое важное — конвертировать эти средства в конкретные проекты развития.

Решение последней задачи в Минфине видят в снижении доли государства в экономике и уничтожении теневого сектора. Фирм, получающих преимущество за счет неуплаты налогов и взносов, в стране остаться не должно.

Ответ на два первых вызова куда более многогранен. Он предполагает кардинальное сокращение административной нагрузки (уменьшение числа процедур, упрощение регистрации фирм и отчетности); обеспечение стабильности бюджетной и фискальной политики (речь об устойчивости к внешним шокам и неизменности условий налогообложения в следующие шесть лет); развитие офшорных зон на островах Русский в Приморском крае и Октябрьский в Калининградской области; внедрение СПИК 2.0, направленного на локализацию уникальных для России технологий, и механизма защиты и поощрения инвестиций; реализацию концепции регуляторной «гильотины» (предполагает изъятие к 2021 году из законодательства сотен рудиментарных норм); введение двухлетнего гэпа между принятием и вступлением в силу норм, которые могут негативно сказаться на бизнесе.

— Кроме того, мы идем по пути развития института длинных денег, — добавлял в апреле Силуанов. — И уже договорились с ЦБ о подготовке законодательства о добровольной системе пенсионных накоплений. Подчерки-
ваю — добровольной. В условиях введения все новых ограничений на привлечение средств из иностранных юрисдикций такие ресурсы нам очень нужны.

Другой важнейший корпоративный показатель — производительность труда. Ни для кого не секрет, что по этому параметру мы в 2008-м очень сильно отставали от передовых (да и не только) государств Европы, США, Японии, Южной Кореи. Недаром в тех же «майских» указах 2012-го Владимир Путин призывал ее увеличить к 2018-му в полтора раза. Задачу исполнили на 5,5% (читай — провалили). В целом за десть лет производительность приросла на 13%. И мы по-прежнему очень далеки от стран Европы, США, Японии, Кореи etc.

Закончим демографией. За десять лет страна приросла в жителях на 3,4%. Вроде бы неплохой результат (по сравнению с той же пустеющей Европой). Но в 2018 году, по данным Росстата, абсолютная численность населения России уменьшилась на 93,5 тыс. человек.

Такого не было с 2008-го (минус 10,3 тыс. человек), чтобы снижалась именно абсолютная численность, и даже миграционный прирост населения страны не перекрыл естественную убыль.

Но главное, как и во многих странах, в России продолжает расти число граждан в нетрудоспособном возрасте и сокращаться количество занятых. Увеличение пенсионного возраста несколько скорректирует ситуацию. Но в корне ее не изменит.

Сегодня перед страной стоят очень серьезные цели, закрепленные в новом «майском» указе. К 2024 году продолжительность жизни должна увеличиться до 78 лет, производительность труда — на треть, ввод жилья — с 80 до 120 млн кв. метров, доля малого бизнеса в экономике — с 22,3 до 32,5%, уровень бедности планируется снизить вдвое, экономика страны в 2024-м обязана находится в числе пяти крупнейших в мире, а общее образование — десяти лучших.

На основании указа были разработаны нацпроекты общей стоимостью 25,7 трлн рублей, из которых 13,2 трлн потратит федеральный бюджет, еще 4,9 трлн — регионы. Власти рассчитывают, что в ответ 7,5 трлн вложит бизнес.

Коротко об исследовании

Данное исследование подготовлено совместно аналитическим центром «Эксперт» и Институтом экономики и управления Уральского федерального университета.

Цель работы — понять, какие структурные сдвиги произошли в экономике и социальной сфере субъектов Большого Урала, и дать прогнозы на обозримую перспективу.

Большой Урал мы рассматривали как макрорегион, состоящий из десяти исторически связанных хозяйственными цепочками территорий: Свердловской, Челябинской, Тюменской, Курганской, Оренбургской областей, Пермского края, Югры, Ямала, Башкирии и Удмуртии. С точки зрения макроэкономических параметров — это Россия в миниатюре: нефте- и газодобыча на севере, индустриальное ядро в центре и сельскохозяйственные территории на юге. Таким образом, тренды, характерные для макрорегиона, можно смело проецировать на страну.

За точку отсчета в большинстве случаев был взят докризисный 2007-й. Исследование строилось на анализе трех следовавших друг за другом периодов: кризисного (2008 — 2009 годы), восстановительного (2010 — 2014-й) и «посткрымского» (2015 — 2018 годы).

Информационную базу исследования составляли:

• данные официальной статистики;
• данные системы СПАРК-Интерфакс;
• отчеты об исполнении бюджетов;
• статистика центрального банка РФ.

Основные выводы исследования

Демография

Прирост населения за 2000 — 2019 годы на уровне макрорегиона продемонстрировали только Тюменская область и ХМАО (что в основном связано с миграционными потоками). Курганская область, наоборот, теряла людей (причины — и миграция, и естественная убыль).

Количество жителей всех областных и республиканских столиц прирастало быстрее средних значений. Население же небольших муниципалитетов уменьшилось в диапазоне от 1% до 12%. Это проявляется даже в Тюменской области, где общая численность за десятилетие приросла на 12,2%.

Противостоять тенденции смогли лишь сильные промышленные города типа Нижнего Тагила в Свердловской области и Стерлитамака в Башкирии, однако и здесь удалось сдержать отток, но не предотвратить его. Впрочем, есть одно исключение: в Нижневартовске (ХМАО) за десятилетие прирост составил 12% (Сургут показал и того больше — 22,6%, но он де-факто и является главным городом Югры, Ханты-Мансийск ему не конкурент).

Сложная демографическая ситуация станет вскоре вызовом для большинства субъектов федерации: по среднему прогнозу Росстата, естественная убыль в стране с 2019-го по 2035-й составит 8,2 млн человек, а общая численность жителей снизится со 146 до 142.9 млн (в низком сценарии — до 134,2 млн).

В макрорегионе, по прогнозу ИиЭУ УрФУ, прирост возможен только на трех территориях — Тюменской области, ХМАО и ЯНАО. В первой взрыв, по всей видимости, ожидает столицу: это позволит Тюмени стать миллионником, но потребует от властей новых решений в программах развития.

В Свердловской и Челябинской областях, Удмуртии и Башкирии, а также в Пермском крае, до 2035 года ожидается падение численности в пределах 5 — 8%. В Оренбургской и Курганской областях падение будет еще более значительным — 10% и 20% соответственно.

Другой вызов связан с последствиями многолетнего тренда стягивания населения в крупные города. Численность населения на территории, которая не относится к столице или крупным городам, сократится в большинстве регионов на 20 — 30%.

Количество жителей крупных нестоличных городов также уменьшится, но депопуляция будет менее интенсивной. В результате, согласно прогнозу ИнЭУ УрФУ (базируется на среднем прогнозе Росстата с учетом сохранения сложившихся трендов по миграции в конкретных муниципальных образованиях), к 2035 году из 22 уральских стотысячников пять таковыми быть перестанут. Из тренда, скорее всего, выбьется только Югра, где нефтяные Нижневартовск, Сургут, Нефтеюганск останутся в плюсе.

Львиная доля уезжающих из небольших и достаточно крупных областных городов, как правило, оседает в столичных агломерациях, что еще несколько лет будет позволять им чувствовать себя вполне уверенно. Но надо понимать, что до 2035 года произойдет постепенное исчерпание этого ресурса. Все, кто хотел уехать, за ближайшие 17 лет это сделают И поток мигрантов упадет до незначительных величин, пропорциональных существенно сократившейся на этих территориях рождаемости.

Простых рецептов, позволяющих справиться с такой реальностью, не существует. И властям областных центров уже сейчас необходимо думать, каким образом они будут балансировать рынок труда.

Размер экономики

Спад 2009-го отразился на ВРП всех территорий Большого Урала. За год в текущих ценах суммарный валовый продукт макрорегиона просел на 9,5% (с 6,84 до 6,2 трлн рублей, в то время как Россия в целом сжалась только на 5,6%. В ценах 2007-го ВРП макрорегиона в первый кризис сжался на 7,5% (с 6,1 до 5,7 трлн рублей).

Самый сильный шок тогда пережили индустриальные Челябинская и Свердловская области. ВРП этих субъектов в 2009-м относительно 2008-го сократился на 14,1% и 11,6% соответственно (здесь и далее мы будем говорить о валовом продукте в ценах 2007-го). Самым устойчивым регионом оказалась Башкирия (минус 1%) и Тюменская область (минус 3%). К слову, эти регионы и в дальнейшем будут показывать исключительную устойчивость к негативным явлениям.

Челябинская область от первого масштабного кризиса так по большому счету и не оправилась: в 2010 — 2012 годах ее экономика росла (почти отыграв провал 2009-го), а затем забуксовала. Итог — 2017-й к 2007-му — плюс 2,3%. Свердловскую же область вверх вытянул более развитый сектор услуг: по итогам десятилетия она смогла выйти на годовые темпы роста ВРП почти в 2%.

Динамичнее остальных в 2007 — 2017-х прирастала экономика Ямала, юга Тюменской области и Башкирии. Среднегодовые темпы увеличения ВРП в этих территориях составили 3,1% — 3,4%. Причем первая росла устойчиво с 2009 по 2017 годы, а последние восстанавливались до 2013 — 2014 годов, а потом забуксовали.

Успех Ямала во многом связан с реализацией одного из крупнейших проектов эпохи — «Ямал СПГ». Тюменская область поднялась за счет многолетней последовательной политики привлечения инвестиций, став для всей страны хрестоматийным примером (наряду с Калужским автопромом) реальной новой индустриализации. Индустриальный сектор региона за десятилетие увеличился втрое, и сейчас тюменская промышленность равна свердловской.

Единственным сжавшимся по итогам десятилетия субъектом стала Югра, которую экономический спад 2008 — 2009 годов в общем-то обошел стороной (ВРП в 2009-м был меньше, чем в 2008-м, на 4,8%). Но эта территория столкнулась с другим вызовом — падением нефтедобычи. От пикового 2007-го по 2017-й она сократилась на 15,5%, и только в 2018-м статистика зафиксировала изменение тренда: добывающий сектор показал плюс 0,5%. Этот негативный фактор сжал ВРП Югры на 5%, а его долю в совокупном валовом продукте ма- крорегиона — с 29,4% до 24,6%.

В сумме за десятилетку экономика Большого Урала увеличилась на 13%. Итог не такой уж впечатляющий (всего 1,3% ежегодно). Для сравнения, Россия в целом за тот же период прирастила валовой продукт на 16,8%. В итоге доля региона в страновом ВВП снизилась с 21% до 20,3%.

Благосостояние граждан

Если опираться на показатели номинальной заработной платы, то за прошедшее десятилетие жители регионов Урала стали богаче минимум в два раза (самый низкий показатель продемонстрировала Югра, где оклады увеличились на 107%). Субъекты-лидеры — Удмуртия, Оренбуржье и Зауралье (здесь зарплаты приросли на 185 — 194%, то есть почти в три раза).

Однако это лукавый показатель. Вероятнее всего, столь высокая динамика обусловлена, во-первых, низкой базой, а во-вторых, полным или частичным выходом небольших компаний из тени. Подтверждение —данные Росстата о реальных зарплатах. В абсолюте их никто не считает, обнародуется только индекс. А он — не так уж велик. В Оренбуржье за десятилетку это 44%, в Удмуртии — 38,4%, в Курганской области — 27,4% (для сравнения средняя цифра по России — 37%). На общем относительно позитивном фоне опять-таки выделяется Югра. Здесь реальная зарплата за десять лет снизилась на 0,2%.

Не может Большой Урал похвастать и динамикой реальных располагаемых доходов Чемпионы тут почти те же — Удмуртия (плюс 37,7%) и Оренбуржье (34%). Да и эти результаты в основном были достигнуты в посткризисные 2010 — 2014 годы. В минус по итогам десятилетия ушли сразу три территории: ожидаемо Ханты-Мансийский округ (почти минус 11%), а вместе с ним — Пермский край (минус 15,5%), Челябинская и Курганская области (минус 5% и 16% соответственно). Свердловская область по динамике реальных располагаемых доходов за десять лет показала результат, близкий к нулю.

Тем интереснее данные о розничной торговле. В Удмуртии, Оренбургской и Челябинской областях, Башкирии, ХМАО, Зауралье покупательная способность граждан в целом коррелирует с доходами. Чего не скажешь, например, о Ямале, Пермском крае, Свердловской и Тюменской областях. В Прикамье и на Среднем Урале объем розницы вырос на 3% и 20% соответственно. Никаких предпосылок к этому не было. Значит, люди жили либо за счет прежних накоплений, либо наращивая долговую нагрузку. И это довольно опасный сигнал.

В Тюменской области и в ЯНАО ситуация обратная: несмотря на увеличение доходов объем розницы в ценах 2007-го  зримо снизился (на 4% и 9% соответственно). Варианта два — или жители северов предпочли тратить деньги в соседних регионах (например, вкладываясь в недвижимость в Свердловской области), либо предпочли приберечь средства на будущее.

Доля бедных (тех, чей доход меньше прожиточного минимума) на Урале за десять лет сократилась с 14,1% до 12,7% (с 13,3% до 12,6% по всей России). Лучше всего в этом направлении преуспели опять-таки Удмуртия и Оренбуржье. Негативную динамику продемонстрировали сразу пять территорий — Пермский край (доля бедных выросла на 1,4 п.п.), Курганская, Челябинская и Тюменская области (плюс 0,6, 1,7 и 3,1 п.п. соответственно), а также Югра (плюс 3 п.п.).

И это довольно любопытно. Получается, что регионы «новой индустриализации», добившиеся самых значимых экономических успехов, ничем особенным не проявили себя в плане социальном (рост доходов населения, сокращение уровня бедности). Что еще раз подчеркивает чрезвычайную сложность задачи проведения сбалансированной социально-экономической политики. Единственный регион, которому удалось более-менее сбалансировать задачу экономического и социального развития, — Свердловская область. Результаты были относительно скромными, но они видны по ключевым показателям в сравнении с соседями.

Промышленность

За десять лет объем промышленного производства на территории Большого Урала увеличился на 27% (опять-таки мы рассуждаем в ценах 2007-го, показатель в текущих ценах — 154%). В географическом разрезе в макрорегионе произошел существенный сдвиг: если в 2007-м юг Тюменской области, ЯНАО и Башкирия концентрировали четверть всей уральской промышленности, то в 2018-м — уже 37%.

В то же время вес потеряли Челябинская и Оренбургская области, а также Югра. Последняя — разом 9 п.п. Отраслевого же сдвига за десятилетие не случилось. Доля обрабатывающей промышленности в 2007-м была 50,7%, а в 2018-м — 47,5%. По данным ежегодного рейтинга «400 крупнейших компаний Урала и Западной Сибири», составляемого аналитическим центром «Эксперт», вес нефтегазового сектора за исследуемый период возрос с 43,5% до 51,8%. Не отрицаем, внутри добычи тоже есть инновации, но по сути и продуктам они остаются исключительно традиционным сырьевым бизнесом.

Прибыль компаний

Рассуждая о прибыли и затем об инвестициях в основной капитал, важно сделать одну методологическую оговорку. Сравнивать эти показатели год к году особого смысла не имеет. Цикл модернизации или стройки обычно растянут на несколько лет, и потому куда разумнее оперировать средними данными за периоды. Таковых мы условно выделили четыре:

• докризисные 2006 — 2007 годы;
• полукризисный 2008-й и шоковый 2009-й;
• восстановительный период 2010 — 2014 годов;
• новая кризисная волна 2015 — 2018 годов.

За десять лет уральские компании так и не смогли заработать больше, чем в докризисном 2007-м (тогда их сальдированный результат составил 1,2 трлн рублей). В 2008-м — 2009-м (в ценах 2007-го) совокупная прибыль предприятий макрорегиона в среднем составляла менее 1 трлн в год, в 2010-м — 2014-м — 1,15 трлн, в 2015-м — 2018-м — 1,14 трлн. Ничего особенного в таком результате нет. Россия демонстрировала примерно те же показатели. В 2007-м отечественные фирмы заработали более 6 трлн рублей, в следующий раз ту же цифру онпокажут только в 2018-м. Но в среднем по периодам показатель выше 5,1 трлн не поднимался.

На общем уральском фоне отлично выглядит ЯНАО. Здесь в 2007-м сальдированный результат организаций составил 72 млрд рублей. В 2010-м — 2014-м регион вышел на показатель 84 млрд, а в 2015 — 2018-м — на 181 млрд. Мегапроекты, неплохая цена на нефть и газ, высокая покупательная способность жителей положительно ска зались на результатах локального бизнеса.

Ни того, ни другого, ни третьего не было в Пермском крае и Челябинской области. И здесь — провал. Если в 2007-м прибыль организаций в этих субъектах составляла 98 и 135 млрд соответственно, то по итогам 2015-го — 2018-го в среднем в год локальные предприятия получили 84 и 73 млрд (минус 14,3% и 46%).

В депрессии до сих пор пребывает коммерческий сектор Оренбургской области. В 2007-м он заработал 83 млрд, в 2010-м — 2015-м — по 69 млрд, а в 2015-м — 2018-м в среднем — всего 57,6 млрд (минус 30% к началу десятилетки).

Очевидно, что три последние территории оказались зажаты в тиски растущих издержек и неувеличивающихся доходов граждан.

Бюджеты

В 2007 году объем доходов консолидированных бюджетов уральских территорий превышал 1,3 трлн руб лей. Через десять лет цифра превратилась почти в 3,5 трлн (плюс 170%). В диапазоне 160 — 180% выросли практически все статьи — и налог на прибыль, и НДФЛ, и трансферты из федерального бюджета.

Суммарные расходы бюджетов за тот же период увеличились на 88% до 1,5 трлн рублей (затягивать пояса власти, очевидно, научились неплохо). Впрямую сравнивать два показателя смысла особого не имеет. В первом случае речь идет о деньгах, которые получают и города, и субъект, во втором дело касается только региона. Ни о каком профиците в 2 трлн рублей речи, конечно, не идет. Просто потому, что города сегодня потребляют ресурсов существенно (а иногда в разы и на порядки) больше, чем накапливают.

С точки зрения расходов наибольший интерес представляют не абсолютные цифры, а направления трат. Сдвиг очевидный — на социалку территории за десять лет стали тратить больше. У Свердловской области, например, в 2007 году на эту статью расходов уходило 63% средств, в 2017-м — 70%. У Башкирии было 60%, стало 66%, у Челябинской области — 60% и 73% соответственно.

Жертвой такого курса, естественно, является бюджет развития. Самое драматичное его сокращение за десять лет случилось на юге Тюменской области. В ценах 2007-го графа «нацэкономика» сократилась за десять лет с 61,9 до 33,3 млрд рублей. В итоге ее доля в расходах упала с 46,4% до 39% (хотя и это цифра невероятная, у других субъектов она больше 15% почти никогда не поднималась).

Инвестиции

Анализируя объем вложений в основной капитал (ОК), мы для чистоты эксперимента сначала вычтем инвестиции  в жилое строительство (чтобы говорить, по сути, только о производстве).

В 2006-м — 2007-м суммарные среднегодовые вложений в ОК на Урале составили 1,26 трлн рублей. Кризис на настроения бизнеса и госпредприятий повлиял не слишком-то сильно. В 2008-м — 2009-м было инвестировано в среднем почти 1,4 трлн (в этот период ощутимо — на 20% — сжалась только Удмуртия), а в 2010 — 2014-м — уже 1,66 трлн.

Показатель последней четырехлетки — 1,72 трлн рублей в год (плюс 36,5% к докризисному периоду). Но об этом временном промежутке стоит поговорить отдельно, поскольку единого тренда, как прежде, в территориях не было. Лидерами по наращиванию инвестиций в 2015 — 2018 годах стали юг Тюменской области, ХМАО и ЯНАО. По отношению к показателям 2006 — 2007 годов они прибавили 144%, 42% и 96% соответственно. Ямал и Югра сделали рывок благодаря освоению новых месторождений и разворачиванию мегастроек (типа «Ямал СПГ», Сабетты и т.д.). Их южный сосед активно привлекал металлургов, машиностроителей, энергетиков, аграриев и весьма в этом преуспел.

Свердловская и Курганская области в теме привлечения производственных инвестиций в последнее время жестко просели. Их среднегодовой показатель за 2015-й — 2018-й оказался ниже, чем в 2006-м — 2007-м на 19% и 23% соответственно. Плохо шли дела у Башкирии и Челябинской области — минус 10%. А Пермский край показал ноль.

Если же проделать упражнение и прибавить в общий котел вложения в жилые здания, то получится совершенно иная картина. Башкирия и Свердловская область по итогам 2015 — 2018 годов выберутся в плюс (обе на 2%). Челябинская и Курганская области серьезно улучшат результат: одна — до минус 13%, вторая — до минус 7%. Прикамье же ноль сменит на плюс 13%. В таких итогах нет ничего неожиданного. Уфа и Екатеринбург являются одними из крупнейших строительных рынков России. Ежегодно здесь сдается по 700 тысяч — 1 млн кв. метров жилья.

В целом по стране за десятилетние соотношение инвестиций к ВВП сложилось на уровне 24%. По макрорегиону выше среднего — у Тюменской области (28%) и ЯНАО (около 50%). Близко подобралась Башкирия (22%). В остальных регионах показатель был существенно ниже странового.

Стали ли мы богаче и технологичнее

Если отвечать на этот вопрос совсем кратко — нет. Экономика макрорегиона росла в среднем на 1,3% в год, что едва ли можно считать успехом. Структурного сдвига не случилось. Скорее наоборот — нефтегазовый сектор только добавил мощи, за счет этого обрабатывающая промышленность несколько уступила позиции добывающей.

По номинальной зарплате Большой Урал вырос кратно. Но на реальных доходах граждан это практически не сказалось. В сумме регион за десять лет показал рост в считанные проценты (и то благодаря посткризисным 2010 — 2014-му).

Консолидированные бюджеты выросли. Более чем в два раза. Но денег по-прежнему не хватает, потому что города проедают значительно больше, чем зарабатывают. Возможностей поддержать свою экономику у региональных властей крайне мало. Доля расходов на развитие в большинстве субъектов очень невелика. Впрочем, события последнего года говорят о том, что политический ресурс привлечения инвестиций с федерального уровня далеко не исчерпан.

Если же отвечать на заданный вопрос чуть подробнее и отойти от глобальных обобщений, стоит заметить: «потерянное десятилетие» оказалось успешным для экономик юга Тюменской области, Ямала и Башкирии, но провальным для Южного Урала.

Для подтверждения данного тезиса можно обратиться всего к двум ключевым показателям — ВРП и инвестициям в ОК. Валовой продукт трех регионов-лидеров в последние десять лет прирастал более чем на 3% ежегодно. А Челябинская и Оренбургская области от шока 2008 — 2009-го по большому счету так и не оправились.

По инвестициям в ОК Ямал и юг Тюменской области стали больше в 2 — 2,5 раза. Эти регионы (и примкнувшая к ним Югра) сделали Уралу всю «кассу». За счет освоения гигантских месторождений, строительства Сабетты и «Ямал СПГ», реализации проектов в Тобольске и под Тюменью по объему индустриальных вложений (без жилья) макрорегион за десятилетку прирос на 36,5%. А Южный Урал просел на 10%.

Не очень радужное будущее

Прогноз развития экономик регионов Большого Урала на ближайшие пять лет говорит о том, что к 2024 году при сохранении текущих тенденций (то есть без существенного изменения экономической политики)  рост, заметно опережающий среднероссийский, сохранят юг Тюменской области и Башкирия. Вместе с тем очень резко сбавит обороты ЯНАО. Продолжится также сокращение доли и веса Югры в экономике страны и региона (хотя, учитывая ее огромный размер и влияние на всю страну, на таком коротком промежутке это вряд ли будет сильно ощутимо).

В число растущих темпами выше среднего также войдут Пермский край и Оренбуржье. Для остальных территорий ни хороших, ни плохих новостей нет (подробный прогноз ВРП российских регионов до 2024 года, сделанный ИнЭУ УрФУ, будет опубликован в первом квартале 2020 года).

Демографический прогноз не обещает макрорегиону ничего хорошего (и это давно уже ни для кого не является откровением). Мелкие города будут продолжать депопулировать (некоторые — вплоть до полного иссушения), относительно крупные, если ничего не сделают с точки зрения повышения качества среды, разнообразия траекторий профессионального роста, продолжат терять лучшие кадры.

Вызов, с которым все без исключения территории столкнутся в ближайшие 20 лет, — старение граждан. Никакое увеличение пенсионного возраста не превратит пожилого человека в молодого и сильного. И умным городам, очевидно, придется перекраивать экономику и среду под новые реалии: переформатировать рабочие места, запускать программы по пере- и дообучению, разговаривать с работодателями, которые ой как не любят работников 50+, поддерживать инициативы по запуску сервисов для стариков и т.д.

В этом процессе, правда, можно найти и позитивный момент: для людей сокращение численности населения в работоспособном возрасте (около 10% до 2030 года в среднем по стране, до 30% по отдельным промышленным городам) обернется, скорее всего, опережающим ростом зарплат.

Отдельный вопрос — развитие агломераций. Воленс-неволенс, оно будет происходить, как минимум, в трех субъектах — Свердловской области (вокруг Екатеринбурга и, возможно, Нижнего Тагила), в Башкирии (вокруг Уфы и, возможно, на юге) и Челябинской области (вокруг Челябинска). В теории сотрудничество муниципалитетов дает неплохую прибавку в ВРП, но чтобы этот потенциал реализовать, необходимо будет очень серьезно вложиться в связанность территории. У городов средств на это однозначно нет.

Особенно этот вопрос будет актуален для Уфы — абсолютно уникального в масштабах Урала города. В то время, как все областных столицы «высасывали» людей из соседних городов, столица Башкирии начала их отпускать. По прогнозу АЦ «Эксперт» и ИнЭУ УрФУ, если ничего не изменится, то она к 2035 году потеряет 6,3% жителей. Зато уфимская агломерация прирастет на 4,2%. Людей понять можно — сравнимый уровень жизни и более низкая стоимость жилья привели к перетоку в сторону периферии. Но подавляющее большинство рабочих мест остались в «ядре». И теперь Уфе (а потом, вероятно, Ижевску и Оренбургу) придется думать, как без многочасовых пробок доставить к ним сотрудников.

Авторы доклада 

Сергей Ермак, заместитель директора аналитического центра «Эксперт»
Сергей Заякин, руководитель проектов аналитического центра «Эксперт»
Павел Кузнецов, директор Центра мониторинга науки и образования УрФУ
Татьяна Лопатина, исполнительный директор аналитического центра «Эксперт»
Кази Сохаг, PhD, старший научный сотрудник лаборатории международной и региональной экономики ИнЭУ УрФУ
Кристина Чукавина, младший научный сотрудник Лаборатории мировой и региональной экономики ИнЭУ УрФУ
Полина Юровских, ведущий аналитик аналитического центра «Эксперт»

ПОД РЕДАКЦИЕЙ
Дмитрия Толмачева, к.э.н., директора Института экономики и управления Уральского федерального университета им. первого президента РФ Б.Н. Ельцина